Страница 5 из 5
Мы
внимательно прочли послание своих послов и уразумели все твои предложения, но
эти предложения не только не могут привести нас к соглашению, но подрывают
христианский мир, ведут к кровопролитию и делают невозможной долгую дружбу
между нашими потомками — им остается только вечно продолжать беспрестанное
кровопролитие. А сверх тех подробных указаний и полномочий, которые мы уже
дали, что мы можем еще дать? Ты пишешь, что если твое войско будет близко к
нашим границам, то от этого будет убыток, — так ведь давно известно, что ты
всегда жаждешь пролития христианской крови! А разрушить город Себеж и землю его
уступить — на это согласиться невозможно; а если ты хотел христианского мира,
так ты бы к Полоцку не ходил и его не забирал — все бы это и была одна земля,
не из-за чего было бы и воевать. Если же ты стремишься поступать по закону, то
по перемирию, которое было при ко роле Сигизмунде, старшем и при короле
Сигизмунде-Августе новом, Себеж и был вместе с Полоцком, а войны ни из-за чего
не было; а ты нынче пишешь, чтобы только ссору затеять. Твои паны говорили еще,
что в обмен за Себеж ты велишь сжечь Дриссу, — таким способом только младенцев
надувают; а нам от этого что за прибыль? Мы Себеж велим сжечь, ты велишь Дриссу
сжечь, а «обе земли у тебя будут! И ты сожжешь, а потом снова велишь поставить.
Это ведь ухудшения твоих панов, а не дело! Ты пишешь еще в своей грамоте, что
нам нужно мириться так, чтобы на благо христиан доброе дело укрепилось
нерушимо, а дружба усиливалась, и что ты не хочешь малым делом разрушать
большое,—: пишешь о нерушимости доброго дела, а сам его всячески разрушаешь,
опасаешься малым делом разрушить большое, а сам ни большого ни малого не
укрепляешь — только бы воевать! А купцы, о которых ты писал, были задержаны
из-за войны, а содержат их со всеми удобствами, не как узников, товары у них не
отняты и находятся в тех же домах, где они сами, а не отпускаем мы их ради
того, чтобы они, придя к тебе, не сообщили вестей о нашем государстве, так же
как и ты, вопреки нашим просьбам, не выдаешь наших узников ни за выкуп, ни на
обмен» опасаясь, что мы узнаем вести о тебе и твоем государстве. Но если между
нами. Бог даст, будет заключено соглашение, то мы их отпустим со всем
имуществом без всякого ущерба; а подробнее мы пишем тебе об этом в особой
грамоте. Что же касается того, чтобы отослать твоего дворянина Криштофа Держка
без задержки к объявленному тобой сроку, то мы отпустили его, как только
смогли. Но этот твой дворянин, Криштоф Держко, приехал к нам за тринадцать дней
до истечения этого срока, и поспеть к этому сроку он не мог, но даже если бы мы
его и скорее отпустили и если бы он даже поспел к этому сроку, то все равно мы
бы тебя этим не ублаготворили и не отвлекли от кровопролития: поспеет гонец или
не поспеет, мир или война, а кровопролитие все равно будет! А предки твои в
таких случаях ожидали у себя в столице, а не в военном стане, не на границе. Мы
же отпустили его к тебе, как только стало возможно. А что просишь оплатить
военные сборы — это ты придумал по бусурманскому обычаю: такие требования
выставляют татары, а в христианских государствах не ведется, чтобы государь
государю платил дань, — нигде этого не сыщешь; да и бусурмане друг у друга дань
не берут, только с христиан берут дань. Ты ведь называешься христианским
государем — чего же ты просишь с христиан дань по бусурманскому обычаю? И за
что нам тебе дань давать? С нами же ты воевал, столько народу в плен забрал — и
с нас же убытки взимаешь. Кто тебя заставлял воевать? Мы тебе о том не били
челом, чтобы ты сделал милость, воевал с нами! Взыскивай с того, кто тебя
заставил с нами воевать; а нам за что тебе платить? Следовало бы скорее тебе
оплатить нам убытки за то, что ты, беспричинно напав, завоевывал нашу землю, да
и людей следовало бы вернуть без выкупа. А это разве по-христиански у тебя
делается, что, когда наши послы, посланники и гонцы, на основании твоих
охранных грамот отсылают к нам людей и подводы, то твои пограничные жители,
оршане и дубровляне и из других городов, этих наших людей и их проводников,
которых отсылают наши послы и гонцы, грабят и обыскивают по военному обычаю, а
лошадей у них отнимают? И если ты, забыв христианское благочестие, так
стремишься к кровопролитию и настолько охвачен гордостью, что словно хочешь все
вокруг проглотить и хвалишься, как Амалик и Сенахерим или воевода Сарвар при
Хозрое: «Не надейтесь на Бога, завтра город ваш, как птицу, возьму моей рукой!»
— то к чему и писать много. Мы же надеемся на Всевышнего и уповаем на силу
животворящего креста, и ты вспомника Максентия в Риме, погибшего силою
благочестивого и животворящего креста; также и все гордящиеся и возвышающиеся
не избегнут гибели [следуют цитаты из Псалтыря о всемогуществе Бога и о
ничтожестве человеческих сил в сравнении с силой Бога]. И если ты силен, то
плени: «Господь мне в помощь, убоюсь ли человека?» [следует дальнейший текст
цитаты из Псалтыря об «имени Господнем», побеждающем всех врагов]. И если уж
мира не будет, а только кровопролитие, то ты бы наших послов к нам отпустил, а
за пролитие православной христианской крови нас с тобой Бог рассудит.
Если же
захочешь воздержаться от пролития неповинной христианской крови, то и мы с
тобой хотим заключить перемирие и вечный мир. А на тех условиях, которые мы
предлагали со своими послами, со своим дворянином и наместником муромским
Остафием Михайловичем Пушкиным с товарищами, ты заключить с нами вечный мир и
перемирие не захотел, а теперь и мы не хотим заключать с тобою перемирие и
вечный мир на тех условиях, которые передавали со своими послами, стольником и
наместником нижегородским князем Иваном Васильевичем Сицким-Ярославским с
товарищами, и со своими нынешними послами, с дворянином и наместником муромским
Остафием Михайловичем Пушкиным с товарищами. А хотим заключить перемирие и
вечный мир на условиях, о которых теперь сообщили своим послам, послав к ним
грамоту с окончательными указаниями, как можно заключить соглашение между нами.
Ты писал, чтобы мы послали своим послам грамоту с полномочиями, как нам
заключить между собой соглашение, чтобы, удостоверившись в этом, ты мог
согласиться на мир и чтобы на основании этой грамоты мог быть заключен
христианский мир, — мы и послали своим послам эту полномочную грамоту со своей
печатью.
Больше ни
на какие условия перемирия не согласны; мы готовы заключить с тобою перемирие
только на тех условиях, о которых теперь написали и передаем устно через своих
послов, послав им наказ. И если ты хочешь с нами соглашения, договора или
перемирия, то согласись на условия, переданные нашим послам — дворянину и
наместнику муромскому Остафию Михайловичу Пушкину с товарищами. Если же не
хочешь соглашения, а желаешь кровопролития, то отпусти к нам наших послов, и
пусть с этого времени между нами в течение сорока — пятидесяти лет не будет ни
послов, ни гонцов. А когда ты послов наших отпустишь, то прикажи проводить их
до границы, чтобы их твои пограничные негодяи не убили и не ограбили; а если им
будет причинен какой-нибудь ущерб, то вина ляжет на тебя. Мы ведь предлагаем
добро и для нас и для тебя, ты же несговорчив, как онагр-конь [осел], и
стремиться к битве; Бог в помощь! Уповая на его сяду и вооружившись
крестоносным оружием, ополчаемся на своих врагов.
Грамоту
эту мы запечатали своей большой печатью, чтобы ты знал, какое государство
поручил нам Бог. Писана в Москве, в нашем царском дворце, в семь тысяч
восемьдесят девятом году, двадцать девятого июня [29 июня 1581 года], на 46-й
год нашего правления, на 34-й год нашего Российского царства, 28-й —
Казанского, 27-й — Астраханского.
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Пожалуйста авторизируйтесь или зарегистрируйтесь. Powered by AkoComment 2.0!
|