Страница 1 из 2
В год
6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа Николина из
Корсуни. Пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов
татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал послов
непутевых на Рязань к великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому, требуя у него
десятой доли во всем: во князьях, и во всяких людях, и в остальном. И услышал
великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя, и
тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию
Всеволодовичу Владимирскому, прося у него помощи против безбожного царя Батыя
или чтобы сам на него пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и
сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал
великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, что нет ему помощи от великого князя
Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за
князем Давидом Ингваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем
Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими
князьями. И стали совет держать, как утолить нечестивца дарами. И послал сына
своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и
мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь
Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя,
чтоб не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый
дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую
землю. Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у
князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских
по зависти донес безбожному царю Батыю, что есть у князя Федора Юрьевича
Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой
телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своем, распалился в
похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, княже, изведать красоту
жены твоей». Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил
царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих
на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь». Безбожный
царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора
Юрьевича, а тело его велся бросить на растерзание зверям и птицам, и других
князей и воинов лучших поубивал.
И один из
пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, укрылся и горько плакал,
смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не
охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к
благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил
благоверного князя Федора Юрьевича.
Благоверная
же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала
любимое чадо свое — князя Ивана Федоровича, и как услышала она эти смертоносные
слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном
своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти. И услышал великий
князь Юрий Ингваревич об убиении безбожным царем возлюбленного сына своего,
блаженного князя Федора, и других князей, и что перебито много лучших людей, и
стал плакать о них с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей.
И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача
и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки. И увидел князь
великий Юрий Ингваревич братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и
мужественно скачущих, воздел руки к небу и сказал со слезами: «Избавь нас,
Боже, от врагов наших. И от подымавшихся на нас освободи нас, и сокрой нас от
сборища нечестивых, и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им темен
и скользок». И сковал братии своей: «О государи мои братия, если из рук
господних благое приняли, то и злое не потерпим ли?! Лучше нам смертью славу
вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Пусть я, брат ваш, раньше вас
выпью чашу смертную за святые Божий церкви, и за веру христианскую, и за
отчизну отца нашего великого князя Ингваря Святославича». И пошел в церковь
Успения пресвятой владычицы Богородицы. И плакал много перед образом Пречистой
Богородицы, и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и
Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславовне, и
принял благословение от епископа и всех священнослужителей. И пошел против
нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских. И напали на
него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна.
Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская
бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева Божия кто постоит!
Батоевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два
— с десятью тысячами. И видел князь великий, что убит брат его, князь Давыд
Ингваревич, и воскликнул: «О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, наперед
нас чашу испил, а мы ли сей чаши не изопьем!» И пересели с коня на конь и
начали биться упорно. Через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь,
храбро и мужественно сражаясь, так что все полки татарские подивились крепости
и мужеству рязанского воинства. И едва одолели их сильные полки татарские.
Здесь убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд
Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их
Всеволод Пронский и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство:
удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни
один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые. Все это навел Бог
грехов ради наших.
А князя
Олега Ингваревича захватили еле живого. Царь же, увидев многие свои полки
побитыми, стал сильно скорбеть и ужасаться, видя множество убитых из своих
войск татарских. И стал воевать Рязанскую землю, ведя убивать, рубить и жечь
без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех
людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река обильная,
грехов ради наших.
И увидел
царь Батый Олега Ингваревича, столь красивого и храброго, изнемогающего от
тяжких ран, и хотел уврачевать его от тяжких ран, и к своей вере склонить. Но
князь Олег Ингваревич укорил царя Батыя и назвал его безбожным и врагом
христианства. Окаянный же Батый дохнул огнем от мерзкого сердца своего и тотчас
повелел Олега ножами рассечь на части. И был он второй страстотерпец Стефан,
принял венец страдания от всемилостивого Бога и испил чашу смертную вместе со
всею своею братьею. И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю, и пошел
ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско
переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных
ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли
поганые на город — одни с огнями, Другие с пороками, а третьи с бесчисленными
лестницами — и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И
пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину,
мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами а епископа и
священников огню предали — во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия
пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли. А других в реке
потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю
красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников их — князей киевских
и черниговских — захватили. А храмы Божий разорили и во святых алтарях много
крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую
чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего — ни отца и матери
о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках,
но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши.
И увидел
безбожный царь Батый страшное пролитие крови христианской, и еще больше
разъярился и ожесточился, и пошел на город Суздаль и на Владимир, собираясь
Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви Божий до
основания разорить.
И некий
из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с
князем Ингварем Ингваревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и
выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю
Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты.
И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и
множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в
реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем.
И собрал небольшую дружину — тысячу семьсот человек, которых Бог сохранил вне
города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле
Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и
смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил
их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек
ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая
сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так
храбро и мужественно, что и сам царь устрашился. И едва поймали татары из полка
Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю
Батыю. Царь Батый стал их спрашивать; «Какой вы веры, и какой земли, и зачем
мне много зла творите?» Они же ответили: «Веры мы христианской, рабы великого
князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы
от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с
честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем
наливать чаш на великую силу — рать татарскую». Царь же подивился ответу их
мудрому. И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки
татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия
живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым.
И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек
Хостоврула наполы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых
богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И
возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него
множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили
его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и
князьями, и санчакбеями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству
воинства рязанского. И сказали они царю: «Мы со многими царями, во многих
землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы
наши не рассказывали нам: Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и
мужественно, на конях разъезжая, бьются — один с тысячею, а два — с десятью
тысячами. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал царь Батый, глядя
на тело Евпатьево: «о Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своей
дружиною многих богатырей сильной орды моей побил и много полков разбил. Бели
бы такой вот служил у меня, — держал бы его у самого сердца своего». И отдал
тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И
велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им.
|